«Росла, как придорожная трава...»

«Росла, как придорожная трава...»

Ольга Семеновна Леонова оказалась очень интересным собеседником и, несмотря на преклонные годы, с хорошей памятью. В разговоре она призналась, что пишет свои воспоминания о жизни. Когда я попросил почитать, она ответила: «Вот закончу, тогда покажу». Так что буду терпеливо ждать завершения ее кропотливой работы, а пока ограничусь тем, что от нее услышал.

Довоенное детство

Родилась она в деревне Шайтровщина в многодетной семье. 10 февраля Ольге Семеновне исполнится 81 год. «Нас у матери было пятеро, - вспоминает она. - Батька был непутевый, из тюрьмы не выходил из-за своего языка. Только, бывало, вернется домой, напьется и давай советскую власть ругать, его опять в тюрьму... А бывало и так: в колхозе что-нибудь произойдет - пожар или пропажа - обязательно на него свалят: «Семен сделал, больше некому...»

В общем, отец Ольги помощником для семьи не был. Мать, по сути дела, вырастила всех одна. Работала на колхозном свинарнике, все дети помогали ей, чем могли. Не потому, что какие-то особые были, работящие, послушные, а потому, что мать была строгая и своевольничать не давала. Если кто-то получал задание, обязательно потребует выполнения. Ольгу, например, с малых лет заставляла мама пасти колхозных свиней, и она с этим делом справлялась лучше всех. Ольга Семеновна отлично помнит, почему им всем пришлось трудиться, а жить фактически впроголодь.

“На таких, как мы, не смотрели, что многодетные, безотцовские... Задание по продаже государству имели, как и все деревенские, без всяких поблажек, - рассказывает Ольга Семеновна. - Мы, дети, отлично знали, что мать должна сдать государству 320 литров молока, 150 яиц и 150 рублей займа (надо было выкупить три облигации), а если денег не было, то заплатить «натурой» - картошкой или теми же яйцами».

Так что, насколько она себя помнит, ее в детстве никогда не покидало чувство голода... По деревне ходили уполномоченные и постоянно напоминали о долгах по государственному заданию. Если уполномоченным был хороший человек, то мог и подождать недельку-другую, пока появится какая-нибудь продукция... А бывали и такие, что не ждали ни дня, а приходили в дом и забирали любую вещь. А что значит многодетной семье остаться, к примеру, без швейной машинки? Это значит ходить не только голодными, но еще и раздетыми.

Поэтому задание старались выполнять в первую очередь, а уж потом думали о “хлебе насущном”. Это знал каждый маленький ребенок.

Военная юность

Когда в Шайтровщину пришли немцы, Ольге исполнилось 14 лет. «Немцы к нам пришли осенью, из дома всех нас выгнали, - вспоминает ветеран. – Не били, силой на улицу не выбрасывали, а вежливо попросили… Мы поселились в амбаре, чтобы не замёрзнуть, мама сложила печку, рядом выкопали окопчик для себя, чтобы прятаться в случае обстрела или бомбежки».

Стреляли и бомбили очень часто Постоянно шли какие-то бои. То наши приходили, то немцы возвращались, и деревня переходила из рук в руки, пока не остались от нее только головешки. Так было вплоть до освобождения района. А ели то, что удавалось раздобыть, в основном траву - лебеду.

Ольга заболела тифом, еле выжила. По причине болезни не попала она в немецкое рабство вместе с другими молодыми. Но в конце войны ей все-таки пришлось побывать в Германии, но не в немецком плену...

Весной 1943 года Ольга вместе с такими же молоденькими девчатами и женщинами впряглась в плуг и борону. Сначала они несколько раз ходили в Нелидово за семенами. Потом их рассевали по пашне и сами же засыпали пружинной бороной, вдвоем таская ее по полю. Когда наши войска вошли на территорию Восточной Пруссии, Ольгу записали в специальную бригаду, которую направлял район за немецкими коровами.

Мама напекла в дорогу лепешек из лебеды. Пошла Ольга с бригадой на станцию. Там их посадили в товарняк и повезли в Германию. По прибытии поручили им ухаживать за коровами, кормить их, доить... Молоко забирали военные. Там, в Восточной Пруссии, и узнали доярки-бельчанки о конце войны.

Когда объявили о «полной и безоговорочной капитуляции» врага, радости не было предела. Им сказали, что теперь можно собираться домой, вместе с коровами.

Стадо гнали гуртом своим ходом. Вышли из Германии в конце мая, а пришли в Белый в начале октября 1945 года, уже по заморозкам. Коров сдали на общерайонный пункт в деревне Заньково, где стадо распределили по хозяйствам. Шайтровщинцы вернулись в свой колхоз с небольшим стадом коров, каждый погонщик получил по одной немецкой корове в собственность.

Ольга тоже пришла к матери, сестрам и братьям с кормилицей. Она и спасала их от голодной смерти несколько лихих послевоенных лет.

Мирное лихолетье

Хотя и радостно было вернуться в родную семью, но...

«В Германии нас кормили военные, - рассказывает моя собеседница, - я за свою жизнь нигде так не питалась, как там. А домой пришли на травяную похлебку и картофельные мороженые «трофеи» с колхозного поля. И ни кусочка хлеба... А работали, как волы, - и за себя, и «за того парня». Куда нас, девок и молодых баб, только не посылали?! Зимой по нескольку месяцев на лесоповале вкалывали. Дадут, бывало, на всю бригаду одного какого-нибудь старичка, чтобы нами руководил, чтобы друг друга деревом не поубивали, и пилили мы от темна до темна.

Хорошо, когда напарница толковая попадется, дело спорится. А бывали и такие - на пиле “повиснет" и тяни ее вместе с ней. Разругаемся, разбежимся, а задание-то выполнять надо, а иначе трудодень не запишут. Ох, и дурочки же мы тогда были, всего боялись!..

Я вашу газету читаю. Когда вы о пожилых рассказываете, то правильно подмечаете - кто больше работал физически, тот дольше и живет. Я столько за жизнь работ переделала! Никогда мы себя не жалели, а питались чем попало...

И вот, как видите, живу... И еще летом на огороде работаю, сидеть без дела не могу”.

Только недавно, после второго перенесенного инсульта, за Ольгой Семеновной закрепили социального работника - чтобы в магазин за продуктами сходила, воды, дров принесла. А до этого все сама делала, пока ноги ходили.

Всю послевоенную жизнь Ольга Семёновна проработала в животноводстве, двух сыновей вырастила. Один живет в Белоруссии, а второй, Владимир, здесь, в Белом.

«Квартира мне эта от Вовки сына досталась, - рассказывает ветеран. - Он ее получил, когда в агрохимии работал, а когда на другую квартиру ушел, я сюда из Шамилова переехала. Шесть лет уже здесь живу. Квартиру давно надо ремонтировать. Я что смогла, то сделала.

Окна пришлось все заново менять, 8 тысяч с меня взяли плотники... А я квартплаты уже больше этого коммунальникам заплатила, каждый месяц по 100 рублей берут. Пол прошу отремонтировать - не делают. Это меня, старую, он еще держит, а если вы пройдете, то и провалитесь, так что сидите тут...»

Долго еще перечисляла мне свои нынешние беды пожилая женщина. Но в конце нашего разговора заявила так: «И все- таки я живу сейчас лучше всех моих прожитых лет... 5000 рублей каждый месяц получаю, а когда уходила на пенсию, 92 рубля было.

Если на нынешние деньги пересчитать, меньше в два раза будет. Только пенсию мне большую эту пожаловали, когда 80 исполнилось. А чтоб лет десять назад такую дали...»

А. НОВИКОВ.

Фото из семейного альбома.