ПОЭТ ИННОКЕНТИЙ АННЕНСКИЙ И БЕЛЬСКИЙ КРАЙ

                    Поэт Иннокентий Анненский и Бельский край

    Среди литераторов конца 19 – начала 20 веков трудно найти подлинного поэта, чей взгляд не был бы обращен в глубину России, на ее «таинственные темные селенья», старинные дворянские гнезда, непроходимые леса, широкие поля, луга и реки. К таким личностям относится и Иннокентий Федорович Анненский.

     Его имя хорошо известно истинным любителям поэзии «серебряного века». Его лирика оказала огромное влияние на творчество многих известных поэтов – А. Блока, В. Маяковского, О. Мандельштама, Н. Гумилева и других. Своим учителем  считала его Анна Ахматова. «Я веду свое начало, -  говорила она, - от стихов Анненского».

      Родился Иннокентий Анненский в г. Омске в 1855 году в большой и, по-видимому, спаянной семье Ф. Н. Анненского, в ту пору советника и начальника отделения Главного управления Западной Сибири. Мать, по преданию, происходила из рода Ганнибалов, предков А. С. Пушкина.

      Пятилетним ребенком Иннокентий перенес тяжелый недуг ( болезнь сердца), наложивший отпечаток на всю его жизнь.

      В 1860 году семья Анненских переезжает в Санкт - Петербург. Здесь И. Анненский оканчивает гимназию и поступает в Петербургский университет на отделение словесности историко - филологического факультета (1875 – 1879).

      Многим, возможно, известны эти его основные жизненные вехи, но мало кому известно, что важной частью его жизни было имение Сливицкое Бельского уезда. Оно находилось в Будинской волости и располагалось в пяти километрах от уездного города Белый. В «Списке населенных пунктов Бельского уезда за 1902 год» находим сведения, что в Сливицком (Анненском) в то время было 8 дворов и проживало 44 человек. Деревня прекратила свое существование где-то в семидесятые годы 20 века. Во всяком случае, на «Схеме развития радиотрансляционной сети Бельского района 1966 – 1970 гг.» она еще указана.

      Впервые И.Ф. Анненский приехал в Сливицкое летом 1877 года. Как это часто бывало в ту пору, студента-филолога, только что перешедшего на третий курс, пригласили репетитором к двум подросткам – Платону и Эммануилу. Здесь будущий поэт и познакомился с их матерью Надеждой Валентиновной Хмара - Барщевской (в девичестве Сливицкой, 1841 -1916 гг.). Надежда или Дина, как звали ее домашние и знакомые, была вдовой и старше Анненского на четырнадцать лет. Разница в возрасте не помешала ему горячо влюбиться. Свадьбу отложили на два года – до окончания Анненским университета: солидная тридцатишестилетняя вдова не считала возможным выйти замуж за студента. Эти два года ничего не изменили в чувстве Анненского.

       Венчание состоялось 28 сентября 1879 года в церкви св. Никанора «при Доме призрения бедных» в Петербурге. Как сообщает «метрическая книга» этой церкви, «поручителями по женихе» (по-нашему свидетелями) были «надворный советник  Андрей Никитин Ткачев и надворный советник Николай Федоров Анненский», а «по невесте» - «статский советник Иван Павлов Минаев и студент С.-Петербургского университета Анатолий Павлов Вигилянский». Все это были родные или знакомые Анненского  (Минаев – известный лингвист, профессор университета, а Вигилянский – начинающий поэт, учившийся на юридическом факультете); у жены Анненского, проведшей до этого большую часть жизни в своем имении в Бельском уезде Смоленской губернии,  в столице, видимо, не было ни друзей, ни знакомых.

       Незадолго до свадьбы И. Анненский с несколько инфатильным восхищением писал своей сестре Л. Ф. Деникер: «Моя Дина очень хороша собою: она – блондинка, волосы у нее светло-пепельные с зеленоватым отливом; она светская женщина, т. е. обладает всем тем привлекательным изяществом, которое, не знаю как для кого, а для меня обаятельно. Ее ясный ум часто указывает мне, где истина, в том случае, когда мой, ухищряясь, ходит кругом да около. Характер у нее твердый, темперамент нервный без всякого нервничанья, воля сильная, несколько излишне деспотичная и покоряющая. Любит она меня очень сильно и ревнует не меньше. Я ее очень люблю и стараюсь думать, что нисколько не боюсь».

      Можно предположить, что твердая воля и деспотический характер жены начали проявляться довольно скоро, и, вероятно, Анненскому стоило немалых усилий сохранить хотя бы известную долю независимости. Брак был внешне благополучен. Позднее начал сказываться и бросаться в глаза возрастной контраст. Жена внесла в быт семьи отдельные черты, говорившие о претензиях на аристократизм, который самому Анненскому был совершенно чужд.

       Из воспоминаний О. С. Бегичевой, дочери родственницы поэта Н. П. Бегичевой: «Тяжелая домашняя жизнь было у Ин. Анненского. Его жена не понимала его творчества. В прошлом красивая женщина, в годы 1906 – 1909 уже старуха. Она мучительно цеплялась за Анненского, видя в нем, главным образом, источник материального благополучия. Жила она выше тех средств, которые были».

     После поездки с мужем во Францию (видимо, в 1901 году) Дина Валентиновна упрекала его, что на пребывание в Париже, связанное с его занятиями над текстами Еврипида, ушла большая часть денег, вырученных от заклада ее имения в банке.

     В письмах же Анненского к близким не встретишь ни малейшего намека на какую-либо неудовлетворенность семейной жизнью или домашней обстановкой, но в то же время часто поверяет мрачные, во всяком случае, невеселые душевные переживания, иногда – чувство одиночества.

      Супруги  Аннинские прожили вместе, чуждые друг другу, всю жизнь. В 1880 году у них родился сын Валентин, будущий поэт, писавший под псевдонимом «В. Кривич». После смерти И. Анненского весь его архив оставался в руках сына. Тем самым он сохранял за собой положение единоличного публикатора и редактора произведений отца.

Собственная его судьба, литературная и житейская сложилась неудачно. Как поэт он мало чего достиг, и после небольшой книжки стихов ( «Цветотравы2, 1912) изредка выступал в журналах и сборниках с отдельными стихотворениями. До Октябрьской революции он служил на скромных должностях в министерстве путей сообщения, в управлении сберегательных касс, а потом, в 1920 – 30-х годах, работал в редакциях ведомственных газет. Жилось ему с семьей (женой и дочерью) трудно.

       Но вернемся к Иннокентию Анненскому. После женитьбы он ежегодно в течение десяти лет на лето стал приезжать в родовое имение своей жены. Это нашло отражение в  творчестве поэта, в его стихах появляется описание сельской природы. Эти зарисовки напоминают страницы средневекового месяцеслова и даже имеют названия – «Май», «Июль», «Август».

       А вот стихотворение «Старая усадьба»:

Сердце дома. Сердце радо.

                                  А чему?

Тени дома? Тени сада?

                               Не пойму.

Сад старинный, все осины –

                        тощи, страх!

Дом – руины… Тины, тины что

                                   в прудах…

Что утрат-то!...  Брат

               на брата…Что обид!

Прах и гнилость…

          Накренилось… А стоит…

Чье жилище? Пепелище?

                                   Угол чей?

 Мертвой нищей логовище

                                  без печей…

Ну как встанет, ну как

                     взглянет из окна:

«Взять не можешь,

           а тревожишь, старина».

     В.И. Кривич, комментируя это стихотворение, писал: «Узко «усадьба» - почти не была темою отца: глаза поэта « во глубину России» смотрели глубже и шире. Кажется, только раз он взял ее в качестве темы, это – «Старая усадьба». Навеяны эти стихи одной из типичнейших забытых усадеб – расположенной на Бельско-Ржевском большаке, сравнительно недалеко от г. Белого, сельцом Подвойским, которое, если не ошибаюсь, принадлежало некогда роду Боратынских. Именно этот печальный угол имел в виду отец, когда писал свою «Старую усадьбу». Вероятно, тени живших когда-то в этой усадьбе людей и тревожили воображение И.Ф.Анненского.

     У поэта есть еще одно стихотворение, посвященное усадьбе, точнее  - усадебному дому:

Сквозь листву просвет

                            оконный

Синью жуткою залит,

И тихонько ветер сонный

Волоса мне шевелит…

Не доделан новый кокон,

Точно трудные стихи:

Ни дверей, ни даже окон

Нет у пасынка стихий.

Но зато по клетям сруба,

Темной зелени садов

Сапожищи жизни грубо

Не оставили следов.

И жилец докучным шумом

Мшистых стен не осквернил:

Хорошо здесь тихим думам

Литься в капельки чернил.

       «Под новой крышей».

     В.И.Кривич, поясняя эти строки, писал: «Одним летом, когда у нас в деревне строили новый дом, отец прилюбил уходить во время перерыва работы заниматься  туда и устраивался с каким-нибудь маленьким  столиком в одной из недостроенных комнат. Про эти занятия, между прочим, говорится в стихотворении «Под новой крышей». Оно свидетельствует о том, какое важное значение для творчества поэта имела эта сельская дворянская усадьба, где к нему приходит подлинное вдохновение и его «тихие думы» навечно застывают «в капельке чернил».

       О строительстве нового дома И.Анненский упоминает в своем письме к Анне Владимировне Бородиной, жене выдающегося ученого, инженера-путейца А. П. Бородина: «Жена в настоящую минуту, вероятно, у себя в Сливицком… Из Сливицкого она поедет в Каменец (Бельский уезд Смоленской губернии)… Потом, вероятно, она опять вернется в Сливицкое, где строит дом (Смоленской губернии город  Белый)».

      И.Ф.Анненский, находясь на Бельской земле, стремился максимально приблизиться к сельской жизни. Это отмечает и его сын В. Кривич: «Отец, бывая в деревне, может по инерции, но все же в известной мере отдавался течению ее жизни: не прочь был и проехаться верхом, и сходить выкупаться, и побывать у какого-нибудь соседа-родственника»…

     Именно здесь, в Бельском имении, поэт находит особый язык с местными жителями, и они прекрасно понимают его глубокую, творческую, интеллектуальную  натуру. Так, В. И. Кривич рассказывал: « Вспомнился мне сейчас дорожный разговор с одним старым крестьянином – извечным нашим ямщиком, - нас и к нам постоянно возившим с далекой станции «на долгих».

      Старик был особенно не в духе и, не стесняясь, обсуждал, осуждая, и даже ругал всех подряд, и нас, и не нас – в каждом он видел что-нибудь неодобрительное, каждый чем-нибудь ему досадил – и вдруг совершенно неожиданно буркнул:

      - Вот папаша Ваш, Окентий Федорович… вот ничего не скажу: хороший человек.

      - Чем же уж он так хорош? – заинтересовался я.

      - Хорош – и все тут, и ничего не скажу.

      - Ну а все-таки?

      - Раз сказать – вумен. Вопче – обходителен. Ни тебе слова грубого, ни там что… Все тебе как по пальцам разложит – что к чему.

      - Ну что ж, - провоцировал я старика, - ведь он зато по всем книжкам учен, а только вашей жизни не знает.

      - Не знает? Он все знает. Он тебе кого хошь научит.

      Такое глубокое проникновение поэта в особенности сельской жизни находит отражение в целом ряде его стихотворений. Еще одной важной темой его поэтического искусства становится сельская дорога: «Опять в дороге», « В дороге» и др.

      Среди женщин, окружавших Анненского, была одна , о которой его сын вспоминает, что к творчеству поэта она относилась с «благоговейным вниманием». Она переписывала рукописи его стихов и переводов. Это была Ольга Петровна Хмара-Борщевская, жена старшего из пасынков Анненского Платона Петровича, жившего в имении Каменец  Бельского уезда Смоленской губернии. Она часто и подолгу гостила в Царском Селе. Поэт посвятил ей стихотворение «Стансы ночи» («Меж теней погасли солнца пятна»), говорящее о глубоком чувстве, но содержащее две строки, как будто нарочно подчеркивающие, что это – не признание в любви:

                                              Я не знаю, кем, но ты любима,

                                              Я не знаю, чья ты, но мечта…

       И начало последней строфы:

                                              Эту ночь я помню в давней грезе,

                                              Но не я томился и желал.

       Добрые отношения этих двух людей  не привлекали чьего-либо внимания, и характер их отношений мог бы остаться и вовсе неизвестным, если бы Ольга Петровна сама не рассказала о них в написанном много времени спустя (20 февраля 1917 года) письме В. В. Розанову, которое было обнаружено совсем недавно. Это трагический человеческий документ, скорбная исповедь:

      « Вы спрашиваете, любила ли я Ин. Фед.? Господи! Конечно, любила, люблю… И любовь моя  «сильнее смерти»… Была ли я его «женой»? Увы, нет! Видите, я искренне говорю «увы», п. ч. не горжусь этим ни мгновения: той связи, которой покорительствует «Змея – Ангел», между нами не было. И не потому, чтобы я греха боялась, или не решилась, или не хотела, или баюкала себя лживыми уверениями, что «можно любить двумя половинами сердца», - нет, тысячу раз нет!

       Поймите, родной, он этого не хотел, хотя, может быть, настоящее любил только  одну меня…Но он не мог переступить… его убивала мысль: «Что же я? Прежде отнял мать (у пасынка), а потом возьму его жену? Куда же я от своей совести спрячусь?» Он связи плотской не допустил… Но мы « повенчали наши души», и это знали только мы  двое… а теперь знаете Вы».

      И больше ничего о последней и «потаенной» любви поэта неизвестно. Воспоминания об Анненском, записанные О. П. Хмара-Барщевской, и его письма к ней не разысканы.

      И. Ф. Анненский прожил жизнь, исполненную внутреннего напряжения  - и в творческом, и в общественном, и в лично-семейном смысле. Главным же содержанием этой жизни и, возможно, главным источником радости был огромный созидательный труд мысли – поэтической, критической, научной. Плодом этого труда и явилось все наследие, оставленное писателем.

      А знакомство поэта с глубинной Россией, с Бельским краем в частности, придало его творчеству особо ценные и  неповторимые черты. И не случайно его сын В. Кривич писал: «Сложная и многогранная душа Иннокентия Анненского все же была именно русской душой, всеми тончайшими нитями своими связанная со своей Родиной, которую он любил верной, твердой и скорбной любовью».

                                       Использованная литература:

1. Кривич В. Иннокентий Анненский по семейным воспоминаниям и рукописным материалам// Литературная мысль. – Альманах. – III. -  Ленинград, 1925
2. Лавров А.В., Тименчик Р.Д. Иннокентий Анненский в неизданных воспоминаниях// Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник (1981), М, 1983.
3. Орлов А.В. Юношеская биография Иннокентия Анненского// «Русская литература». – 1985. – Э 2.
4. Федоров А. Иннокентий Агнненский. Личность и творчество. Монография. – Л.: Худож. лит. - 1984

                                              Т. Чистякова, директор центральной библиотеки, краевед