Под крылом материнской любви

Под крылом материнской любви

Рожденные в 41-м... С самых ранних лет судьба уготовила этим людям суровые испытания.

Людмиле Петровне Гронской едва ли не с рождения было суждено потерять и снова обрести семью.

Ее отец Пётр Прокопьевич Леонтьев был призван на фронт в самом начале войны. На руках у матери оставались пятимесячная Люда и ее двухлетняя сестра Галя.

Когда начались фашистские авианалеты на Белый, семья Леонтьевых перебралась из города в деревню Васнево к родным. Однажды мама Людмилы, оставив детей под присмотром невестки, пошла проведать свой дом, который стоял недалеко от городского моста, забрать кое-какой скарб. В этот самый момент налетели фашистские стервятники, началась бомбежка, осколком от авиабомбы женщине оторвало руку. Через несколько дней мать Людмилы умерла.

Старшую из осиротевших девочек на время забрала к себе сестра отца, а Люда осталась в семье дяди в Васневе. Позже стало известно, что Галя попала в детский дом. В то время в деревне Пящино располагался передвижной пункт для приема детей-сирот, в котором и оказалась девочка. Что с ней случилось после, и теперь неизвестно.

В семье Евдокии Евдокимовны и Михаила Прокопьевича Леонтьевых Людмила не чувствовала себя чужой. Хозяйку дома она звала мамой, а та относилась к приемной дочери, как к своим родным детям, которых у нее было трое. В голодные первые послевоенные годы не задумывались младшие ребятишки, как появлялась на столе скудная краюха хлеба. Мать старалась обменять на горсточку ржаной муки все, что могла, лишь бы выжили дети.

Людмила Петровна Гронская не может помнить, как бельчанам жилось при немцах. Бывало мама ей рассказывала: «Когда оккупанты приходили в дом, ты как будто понимала, что они чужие, враги, пряталась за материнскую юбку, не брала из их рук куска сахара».

Отец Людмилы с войны не вернулся, пришло извещение, что пропал без вести в декабре 1943 года. Дочь пыталась узнать о его судьбе, посылала запросы в Подольский архив, но безуспешно. Разыскивала Людмила и свою сестру Галину, отправляла письма в детдома, но отовсюду приходил один ответ: в списках не значится.

Людмиле было лет десять, когда не в меру сердобольные люди рассказали ей, что она в семье не родная. После в их дом приходили из службы опеки, предлагали родителям отдать девочку в детский дом, мол, и без того трудная жизнь. Но мать сочла такое предложение диким.

После десятилетки Людмила устроилась завклубом - в деревне Верховье. Как-то на глаза попалось объявление в газете о наборе на учительские курсы, организуемые в городе Старице. Она загорелась ехать. В решении поддержала мать, хотя в то время денег в семье было в обрез, в колхозе люди еще работали за трудодни.

Около года училась Людмила на учительских курсах, по их окончании поступила в Калининский пединститут на заочное отделение. В РОНО получила распределение в Чичатскую школу. На новое место ехала без радости, все-таки считала себя городской жительницей. Но вышло так, что осталась в деревне навсегда, в этой школе отработала 47 лет, до ее закрытия.

«В 1960-х годах в каждом классе Чичатской школы было по 17-20 учеников, - вспоминает Людмила Петровна Гронская. - Из деревни Будница, что стояла километрах в десяти, на занятия родители везли ребят на лошадях, всю неделю они жили в школьном интернате. Путь от Дуброва, Михалёва, Лосьмянки не считался за расстояние, зимой ученики без труда проходили его на лыжах».

В Чичатах, считай, каждый житель - бывший ученик Л. П. Гронской, преподававшей главные школьные предметы - русский язык и литературу. Эти места давно стали для нее родными.

Наталья ВАСЮРИНА.