БЕЛЬСКИЕ ПАЦИЕНТЫ ЛУИ ПАСТЕРА

Бельские пациенты Луи Пастера

Изучая прошлое нашего бельского края, не перестаю удивляться, куда только на протяжении 650-летней истории города судьба не забрасывала наших земляков. Их имена, как и упоминание самого Белого, можно встретить в описании очень многих событий. Причем не только российского, но и мирового значения. Сегодняшний мой рассказ — лучшее подтверждение этому.

В последнее время в СМИ часто попадаются сообщения о появлении в разных регионах России бешеных животных. Они выходят из лесу и нападают на людей. Но согласитесь, что при этом фактов гибели людей от такого страшного инфекционного заболевания, как бешенство, практически не приводится. Поскольку больше века назад, а именно в 1886 году, французский ученый Луи Пастер разработал метод его профилактики. И как ни странно это звучит, но помогли ему в этом наши бельские, а если брать шире, то смоленские крестьяне.

А дело было так. 17 февраля по старому стилю 1886 года рано утром в городе Белом и его окрестностях произошла трагедия: ворвавшийся из лесу волк покусал 8 горожан. А перед тем, как появиться в городе, он успел поранить крестьян в имениях Березовского и Калёновой. Всего от укусов хищника пострадало 18 человек. Пострадавших тут же взяли под опеку врачи: земский — Владислав Флориянович Зацкевич и городской — Ефим Яковлевич Давыдов.

Больница города не была рассчитана на такое количество больных. В ней удалось разместить только восьмерых. Остальных лечили на дому. Но не это было самым страшным: волк, покусавший людей, оказался бешеным. 18 человек в одно мгновение оказались на пороге смерти. От бешенства в ту пору еще не было лекарства, и судьба укушенных могла стать, по всей вероятности, печальной: их ждала мучительная смерть. Однако в жизнь вмешался счастливый случай.

Про благоприятное стечение обстоятельств часто говорят: «Не было бы счастья, да несчастье помогло». Белый хоть и был небольшим провинциальным городком, но его обитатели всегда были довольно просвещенными людьми. Да к тому же образованные люди выписывали столичные газеты и журналы. В них - то и было опубликовано сообщение о том, что в Париже есть ученый по фамилии Пастер, который открыл новый способ борьбы с собачьим бешенством. Об этом, едва по городу разнеслась весть о трагедии, и вспомнил член Бельской земской управы Павел Денисович Грабленов, всегда интересовавшийся мировыми научными достижениями. Именно из его уст впервые прозвучало имя, давшее больным надежду на спасение.

Французский ученый Луи Пастер, имевший звание доктора химических наук, был первым, кто успешно использовал вакцину против таких страшных болезней, как сибирская язва, холера и бешенство. Своими работами по изучению ферментации Пастер спас производителей пива, вина и шелка. Ему же принадлежит идея пастеризации, без которой мы свою сегодняшнюю жизнь и представить не можем.

Вершиной всей научной деятельности этого талантливого ученого, апофеозом торжества микробиологической науки стали исследования, закончившиеся в 1886 году изготовлением вакцины против бешенства. Правда, Луи Пастеру не удалось обнаружить сам возбудитель бешенства у больных животных. Это произошло только в 1903 году. Однако он сумел доказать, что последний находится в головном мозге больных животных. Из мозга зараженного бешенством кролика Луи Пастер приготовил вакцину, которую случай помог ему испытать на мальчике, искусанном бешеной собакой. Результат превзошел все ожидания — мальчик остался жив. Это был, по сути дела, первый случай исцеления пораженного бешенством человека. Весть об этом с помощью прессы молниеносно разнеслась по Европе.

Кстати, по странному стечению обстоятельств именно в день бельской трагедии, 17 февраля 1886 года, Луи Пастер сделал во Французской медицинской академии доклад об успешном применении своего метода предупреждения бешенства у первых 350 пациентов, посетовав при этом, что у него нет ни одного больного, укушенного бешеным волком, укусы которого были особенно опасны.

Об этом достижении французской медицины Павел Денисович Грабленов рассказал бельскому городскому голове Федору Косьмичу Резникову, который, едва услышав о возможности помочь страдающим, тут же послал телеграмму в Париж Луи Пастеру с просьбой принять бельских укушенных и незамедлительно получил согласие ученого.

Однако на поездку в Париж большой группы (18 человек пострадавших да плюс сопровождающие врачи) были нужны немалые деньги, которых в таком количестве в городской и в уездной казне не было. На помощь пришли бельские купцы и дворяне. Инициативу по сбору средств взяла на себя дворянка Софья Николаевна Рачинская.

19 февраля, на третий день трагедии, городская Дума собралась для того, чтобы решить вопрос об ассигновании денег на поездку восьми горожан. Город смог найти для них в своем бюджете только одну тысячу рублей, то есть по 130 рублей на человека. Необходимо же было не менее 300 рублей. Остальные деньги еще предстояло найти. Земская управа обратилась к состоятельным людям, которые дали 1600 рублей. Еще 400 рублей были получены по благотворительной подписке. Смоленский губернатор А. Кавелин договорился с железной дорогой о выделении укушенным бесплатных билетов. В курсе происходящего был и государь, которому всю историю поведал брат, великий князь Владимир Александрович, лично знакомый с Луи Пастером. Царская семья выделила еще 700 рублей.

Но на сбор средств требовалось время. Отец Василий, священник Николаевской церкви, наиболее сильно пострадавший от укусов волка, понимавший, что дальше медлить нельзя, решил ехать, не дожидаясь остальных. 20 февраля на санях, в овчинном тулупе, с корзинкой с бельем, бинтами и провизией в руках он тронулся в путь.

До Смоленска его сопровождала дочь. Далее ему нужно было добираться одному. Все переживали о том, как без сопровождения одолеет неблизкий путь тяжелораненый священник. Разорванная губа мешала ему есть, пищу он мог принимать только через соломинку. К тому же глубокие раны на израненном лице требовали регулярных перевязок. Однако люди в вагоне попались добрые и отзывчивые. Помогли страдающему человеку в пути, не бросили и в самом Париже. Помогли в большом городе найти ставшую уже знаменитой лабораторию Пастера на улице Ульм.

Так перед французским ученым появился первый бельский пациент и первый пациент, пострадавший именно от бешеного волка. К тому же этот больной не знал ни одного французского слова. Но тут судьба вновь улыбнулась отцу Василию: в окружении Пастера оказался проходивший здесь стажировку русский врач из Одессы Николай Федорович Гамалея. А через пять дней в Париж прибыли остальные пострадавшие бельчане в сопровождении доктора Давыдова и санитара.

Их приезд произвел сенсацию в Париже. Ведь своим внешним видом они очень отличались от парижан. Об их приезде написали в газетах. Корреспондентов особенно удивляли полушубки. Они воспринимали бельчан как дикарей в звериных шкурах. К тому же в Париже в это время было уже тепло, цвели тюльпаны, зеленели деревья.

Тринадцать пострадавших разместили в гостинице, а четверо наиболее тяжелых: пожарные Матвей Кожеуров и Михаил Иванов, крестьянин Афиногенов и Агриппина Коханская попали в больницу. Через несколько дней перевели в больницу из гостиницы и мещанина Петра Головинского, поскольку его состояние резко ухудшилось. В тот страшный день он пытался защитить свою младшую сестру от напавшего на нее волка, который при этом нанёс ему более 50 ран.

Отец Василий, сам находясь на излечении, был не только пострадавшим, но в силу, так сказать, служебного положения, духовным пастырем для своих земляков. Особенно важно было вселить бодрость духа и надежду на исцеление. Как мог он успокаивал их. Не остались безучастными к страданиям наших бельчан и русские, проживающие в Париже. Узнав о прибытии своих соотечественников, они зачастили в гостиницу. Больных завалили одеждой и продуктами. Движимые сочувствием, приходили в гостиницу и парижане, приносили кто еду, кто белье, кто одежду. Не забывали об укушенных газетчики, посещали их в гостинице и в больнице.

Вот отрывок из газеты «Московские ведомости», где было перепечатано письмо французского врача, в котором сообщалось о добром отношении парижан к пострадавшим россиянам: «Целый день со всех концов Парижа приходят добрые люди всех положений, даже самых убогих, и приносят беднякам кто провизию, кто деньги, кто белье, кто одежду. Я застал больных поразительно покорными и мужественно выжидавшими исхода их печальной судьбы. Бедные, на мой вопрос, что бы им хотелось иметь, отвечали, что им очень хотелось бы хоть что-нибудь своего получить в пищу и, в особенности, черный хлеб и огурцы. Я отправился на розыски огурцов, и на улице Капуцинов, в магазине «Патэна», я наткнулся на огромную бочку с солеными огурцами; тут же я достал икры, селедок и хлеба. Набрав всю эту провизию и рассказав купцу, для кого я беру все эти припасы, я спросил у него счет, чтобы расплатиться. Но он объявил мне, что как француз и друг русских, ничего не возьмет за все, что продал, а эту провизию просит передать больным от него в подарок.

Русский посол превратил комнаты страдальцев в склады всего, что им могло быть нужно для еды и для питья, начиная с самоваров. Вот, кстати, меню их в гостинице: утром чай или кофе с молоком, за завтраком и за обедом два блюда зелени, большая порция мяса, десерт - фрукты и сыр, и бутылка вина на человека».

Лечение подходило к концу. 6 марта доктор Давыдов телеграфировал Смоленскому губернатору: «...всем больным привит яд; пятнадцать человек могут отправиться со мной в среду, оставшиеся будут отправлены из Парижа чрез посланника по причине операции». Это те, у кого волк поранил голову.

Однако в ночь с 7 на 8 марта ситуация изменилась. Резко ухудшилось состояние Матвея Кожеурова. Первые признаки заболевания бешенством у него появились после шестой прививки. Через два дня он умер и был похоронен на кладбище в Батиньоле, там же тремя годами раньше был погребен И.С. Тургенев.

Его смерть ошеломила бельчан. Они думали, что все их испытания уже позади, готовились к отъезду, к встрече с близкими и вдруг мучительная смерть товарища по несчастью. Расстроен был и Пастер, которого мучил вопрос: что сделано не так? Он понимал, что эта смерть может положить конец всем исследованиям, поэтому стремился выяснить, отчего умер Матвей Кожеуров — от волчьего бешенства или от введенного вакцинного вируса.

Отъезд бельчан отложили. Было решено еще на 10 дней увеличить курс вакцинации. Причем было не только увеличено в два раза само число прививок, но и сама вакцина стала более концентрированной. Луи Пастер отчетливо понимал, что, решившись на этот шаг, он многим рисковал: прививки почти не обезвреженного вируса могли привести к гибели больных не от волчьего, а от привитого им вакцинного вируса. Но сидеть сложа руки, безучастно наблюдать за происходящим, не пытаться что-то сделать, как-то помочь этим людям он не мог. Поэтому пошел на риск.

До появления бельчан в лаборатории Пастера была зарегистрирована только одна смерть из почти 400 привитых. Причем погибла девочка, которой начали вводить вакцину на 37-й день после укуса бешеной собаки. Размышляя над этим фактом, Луи Пастер пришел к выводу, что скрытый период заболевания при укусе бешеным волком значительно короче, чем при собачьих укусах. В таких случаях каждый день промедления с началом прививок был особенно опасен, а бельчане смогли прибыть в Париж лишь через две недели после укусов, не считая священника Ершова. По этой причине троих из 18-ти не удалось спасти.

Поняв это, Луи Пастер утвердился во мнении, что пункты прививки от бешенства надо открывать повсеместно, а не только в Париже. Это даст возможность пострадавшим оказывать помощь своевременно. Он дал разрешение на открытие прививочных станций в других странах. И первым это разрешение получил доктор Николай Федорович Гамалея, его русский ученик. Уже в июне 1886 года он вместе с Ильей Мечниковым организовал в Одессе лабораторию, в которой начали проводить прививки против бешенства. Эта лаборатория в честь Пастера была названа Пастеровской станцией.

31 марта после месячного пребывания бельчане покинули гостеприимный Париж и 4 апреля прибыли в Смоленск. Встретить «парижан» на вокзале собралось несколько сот человек. Об этом событии подробно рассказано в «Смоленском вестнике» от 7 апреля 1886 года. Газета сообщила, что все пациенты Пастера имели здоровый вид. Большая часть их была одета в парижские пальто и шляпы. О Париже и Пастере у них остались самые хорошие воспоминания: «... Пастер нам очень понравился: добрый он старик, такой ласковый, обходительный, с каждым здоровается, подает руку нам, только по-русски ничего не знает; с нами разговаривал доктор из Одессы, а потом ему, Пастеру, переводил на французский язык. Приходил к нам Пастер два раза в день, делал прививки, всем он сделал по 35, приходил иной раз не один, а с Пастершей и своим племянником». В конце статьи было сделано примечание: «В числе прочих возвратился также священник о. Ершов, про которого парижские газеты сообщили неверные сведения, что он умер от водобоязни».

В октябре 1886 года XXII бельское уездное собрание заслушало доклад председателя уездной управы Алексея Ивановича Лыкошина о расходовании средств, собранных для направления укушенных в Париж. Собрание постановило: «Выразить глубокую признательность профессору Пастеру за лечение укушенных бешеным волком больных и за его человеколюбивые заботы и попечение о них». Однако на этом переписка бельских чиновников и французского ученого не закончилась.

Ученые от медицины в Европе не могли простить Пастеру его химического образования. Того, что он вторгся в их деятельность и превзошел их, первым найдя способ исцеления от страшного бешенства. Они всячески травили его, распускали неправдоподобные слухи. Так в ноябре 1886 года венская медицинская газета сообщила, что все 16 русских пациентов Пастера скончались от бешенства, едва вернулись в Россию. Пастер прислал телеграммы отцу Василию и Федору Косьмичу Резникову, которые незамедлительно телеграфировали в Париж о нелепости подобных слухов. Отец Василий, только что вернувшийся из Москвы после очередной пластической операции, телеграфирует своему спасителю: «Я жив. Операция прошла успешно. Высылаю фотографию. Ершов».

Из городской управы в Париж телеграфировали: «Сообщение немецкого журнала абсолютно ложно. Все 16 бельчан чувствуют себя хорошо. Мэр города Резников». Обе эти телеграммы Луи Пастер зачитал в Парижской медицинской академии 2 ноября 1886 года, делая доклад о совершенствовании своего метода профилактики бешенства. А спустя месяц Федор Косьмич Резников получил от Пастера письмо следующего содержания: «Милостивый государь! Позвольте мне представить вам предлагаемую выдержку из одного венгерского журнала, присланного мне одним венгерским врачом, возмущенным клеветой, направленной против русских врачей и лечения бешенства. Я вполне уверен, что, если бы священник, находившийся в числе русских, прибывших в Белый совершенно здоровыми, умер дорогой с тремя своими соотечественниками, меня бы об этом тотчас уведомили. Я был бы вам чрезвычайно обязан, господин голова, если бы меня уведомили телеграммой о здоровье 16 больных, лечившихся в моей лаборатории и, как вы уже писали, вернувшихся благополучно и здоровыми».

В приложенной к письму статье сообщалось: «По словам приезжих господ из Петербурга в Париж, слышно, что почти все привитые Пастером русские в ужасных мучениях, на возвратном пути на родину, умерли, в особенности упоминают о священнике, который вместе с тремя соотечественниками должен был остановиться в Ковне и поступить в больницу, где он в изнеможении умер. Парижское посольство не имеет верных сведений о привитых русских потому, что русские врачи охотно даром ездят в Париж и, имея в том интерес, не дают правильных отзывов о способе лечения Пастера»,

Будучи человеком крайне справедливым и честным, Федор Косьмич Резников тут же направил в газету «Рижский вестник» письмо следующего содержания: «Милостивый господин редактор! Препровождая при сем русский перевод письма, полученного мною от известного доктора Пастера, и перевод ложного известия, помещенного в одном венгерском журнале, а также телеграмму, посланную мною Пастеру, прошу Вас, милостивый государь, в видах опровержения клеветы, наводимой венгерской прессой как на гениальное открытие доктора Пастера, так и на русских врачей, настоящему моему письму и прилагаемым документам дать место в вашей уважаемой газете. Бельский голова Резников». Это же письмо было опубликовано в №132 газеты «Смоленский вестник» за 1886 год.

В России после успешного излечения от бешенства бельчан стали открываться пункты по борьбе с этой страшной болезнью. Учитывая пожелания Пастера, лечившимся у него бельчанам было предложено работать на этих станциях. Однако никто из них не изъявил подобного желания. Аналогичную лабораторию планировали открыть в Смоленске. Однако решить вопрос с финансированием проекта не удалось. Поэтому губернское начальство решило взять в аренду палату в Александровской больнице в Москве, где оказывалась помощь больным из центральных губерний России. С тех пор именно туда бельское земство направляло в случае необходимости своих горожан.

Спустя девять лет после излечения укушенных бешеным волком бельчан, 28 сентября 1895 года, Пастера не стало. Среди тысяч телеграмм, поступивших на имя мэра Парижа господина Русселя, была телеграмма от бельского земства. В ней говорилось: «Представители Бельского уезда Смоленской губернии, пораженные горестной вестью о кончине знаменитого Пастера, которого ныне оплакивает дружественный народ и всё человечество, шлют Вам, милостивый государь, свои глубоко прочувствованные соболезнования и просят передать об этом семье усопшего, сообщив ей, что память о дорогом для неё человеке будет навсегда священна для нас, тем более, что жертвы, укушенные в 1886 году бешеным волком и чудесно спасенные, благодаря науке великого человека, доныне молят Бога за своего благодетеля».

Во всем мире популярность Пастера, победившего такую страшную болезнь, как бешенство, была огромна. О нём говорил весь мир. По международной подписке были собраны деньги, на которые в Париже был построен великолепный Пастеровский институт микробиологии, открытый в 1888 году. Но состояние здоровья учёного ухудшилось настолько, что ко времени открытия института он уже не мог работать в лаборатории.

Русский учёный Илья Мечников, работавший вместе с Пастером в последние годы его жизни, назвал победу над бешенством «лебединой песней» Пастера. Наши земляки волею случая сыграли в этом открытии великого ученого заметную роль. И тут, естественно, возникает вопрос: а живы ли потомки тех «бельских парижан»?

К сожалению, в Бельском районе в настоящее время можно встретить далеко не всех носителей тех фамилий. Эту историю рассказывают лишь старики в семье Петровых, далекому предку которых выпала честь быть кучером при доставке больных из Белого на смоленский вокзал. Но как знать, может, со временем кто-то и объявится.

Г.И. Муратова, заведующая Бельским креведческим музеем