АФГАНИСТАН ГЛАЗАМИ ЖЕНЩИНЫ

АФГАНИСТАН ГЛАЗАМИ ЖЕНЩИНЫ

15 февраля 1989 года последний советский воин покинул территорию ДРА.

Когда наши войска вводились в ДРА, то это преподносилось как выполнение интернационального долга. А позже выяснилось, что мы оккупанты на чужой земле и вообще Афганистан для нас является ошибкой истории. Но как же дорого обошлась эта "ошибка" тем, кто вместо сыновей получил бумажку с известием, что сын погиб или пропал без вести. А сколько молодых парней вернулись оттуда инвалидами. Ничем не окупить скорбь и слезы матерей и отцов, родных.

Об Афганистане я знаю не понаслышке, более трех лет пришлось отбыть на этой войне. Для рядового состава срок службы исчислялся в полтора года, предварительно обучались в учебной части на территории бывшего СССР. Офицеры, прапорщики и сверхсрочники служили по два года и более (по желанию).

Женщин-медиков направляли в ДРА по приказу и добровольно. Я в то время работала в Ленинграде медсестрой в больнице и училась на третьем курсе института имени П. Ф. Лесгафта. В нашей больнице объявили, что срочно требуются две медсестры в Афганистан. Я решила испытать судьбу и дала согласие поехать, поначалу на два года.

С попутчицей Людмилой (она ехала туда в качестве продавщицы) сели в поезд Ленинград — Ташкент. Через двое суток были на месте. По адресу разыскали пересыльный пункт. Поселили нас в полуподвальное помещение с нарами. Мне указали место наверху.

Визу оформили быстро. Буквально через день грузовым самолетом нас переправили в столицу Афганистана — город Кабул. Над горами в самолете было очень холодно, мы это испытали на себе. Сидеть пришлось на своих вещах, так как скамейки были только лишь по бокам вдоль самолета. На воздушных пробках подкидывало так, что у многих вытряхивалось содержимое желудков. Это был международный рейс.

И вот мы высадились на чужую, забытую богом землю. Нашему взору открылась необычная картина: на фоне голубого неба нагромоздились горы с белоснежными вершинами. На земле же снега совсем не было, хотя стояла зима. Сопровождающий провел нас до второго пересыльного пункта, где мы прошли перерегистрацию и временно расселились по комнатам. Отсюда каждый получал конкретное место работы (для гражданских) и место службы (для военнослужащих). Я получила направление в медсанбат в г. Баграм, до которого долетели самолетом, а далее шли пешком по афганской степи. Ноги утопали в песчаной пыли, лишь верблюжья колючка встречалась на нашем пути. Из ближайшего кишлака доносились крики ослов. Возле кишлака виднелись виноградные плантации. Солдаты шли молча. Их было человек сто пятьдесят. О чем они думали? Все ли вернулись живыми?

Мы минули несколько наших частей, огражденных колючей проволокой. Со стороны дороги была видна заградительная стена из лампочек и тоже с колючей проволокой. По углам частей стояли вышки, сделанные из досок. На вышках стояли наши часовые с оружием. Все это походило на тюрьму.

В медсанбате, как и в других частях, жили в модулях, которые представляли собой сборные домики из блоков и были похожи на удлиненные сараи. Буквально все привозилось из СССР. В голой степи строили модули, проводили водопроводы, построили свою электростанцию, сделали уплотненные дороги с зелеными насаждениями. Ива прекрасно приживалась на той земле, украшая наш быт. В углу медсанбата располагался морг. Отдельно были построены столовая, кухня, баня. И так в каждой нашей части в нескольких городах Афганистана (сколько же средств потрачено на эту ненужную войну!)

Расскажу о климате. В ДРА жарко и сухо летом, часто дуют ветры-афганцы. Иногда ветер был настолько сильный, что приходилось передвигаться спиной вперед. Из- за песчано-пыльной завесы ничего не видно. Пыль с песком проникала всюду. Зимой выпадал снежок, но лежал всего неделю, температура опускалась до минус 7 градусов. Зато летом термометры показывали свыше плюс 40 градусов. Такой климат благоприятен для размножения болезнетворных микробов. Инфекционные заболевания процветали и у местного населения, и в нашей армии. Кроме инфекционных заболеваний, молодое здоровое поколение зарабатывало себе гастриты, язвы, энтероколиты и другие болезни, у многих разрушались зубы.

Питались мы в столовой. Готовили и разносили пищу солдаты-официанты. Мне запомнился один обед вскоре по приезде. Передо мной поставили первое блюдо — щи, а на поверхности плавали три крупные нательные вши. В столовой народу было много. Я сразу же отнесла эту тарелку. Такие "сюрпризы" аппетита не прибавляли. В ветреные дни хлеб в столовой скрипел на зубах от мелких песчинок. А столы не успевали протирать от пыли.

Однажды в столовую подвезли тушу буйвола со штампом 1947 года. Оказывается, нас кормили замороженными тушами из северных ледников. Запасники мяса обновляли.

Первые две недели я работала дежурной медсестрой в госпитальном взводе, а затем перевели на должность старшей медсестры. Работы было очень много. В отделении не было ни санитарок, ни уборщиц, ни сестры-хозяйки. Все выполняли выздоравливающие больные, поэтому нужен был глаз да глаз. У дежурных сестер тоже работы хватало, часто приходилось разворачивать дополнительные койки для легкораненых. Раскладушки ставили в коридоре, а иногда и палатку рядом с отделением. Раненых в наш МСБ везли бронированной техникой (БТР, БМП, танками), а из гор вывозили санитарными вертолетами. Причем, часто везли ночью под прикрытием темноты. По видимой цели душманы обрушивали шквал огня.

Дополнительной нагрузкой для старшей сестры всегда было снятие электрокардиограмм. И мне вручили электрокардиографы. Вот тут и пришлось воочию увидеть результаты войны. Для снятия ЭКГ меня приглашали в реанимацию, в хирургию, в приемное отделение. Многие умирали от минно-взрывных травм и других ранений. В отделениях часто слышались крики, стоны. По мере необходимости основную массу раненых эвакуировали в госпитали бывшего Союза. На весь Афганистан было всего четыре наших медсанбата.

Местному населению мы тоже не отказывали в медицинской помощи. Они могли попасть на прием к нашим врачам два раза в неделю. В госпитальном взводе прошел курс лечения губернатор Гарванской провинции. И раненым афганцам оказывали помощь, затем переводили их в свои госпитали.

Для спасения жизни раненых кровь брали у нас, часто путем прямого переливания. С Blll — отрицательным резус-фактором нас в МСБ было всего четыре человека. Кровь мы сдавали по очереди, иногда она подходила через два месяца. И мы уже знали, кто будет следующий. Помнится, меня вызвали в операционную, в которой оперировали нашего раненого солдата. У него было идентичная с моей группа крови.

У меня взяли больше 450 граммов крови. На время я потеряла сознание. Такое случалось со многими донорами по причине жаркого климата, недостаточно полноценного сбалансированного питания (да и 450 граммов было многовато, так как ранее я сдавала по 250- 300 граммов крови).

Через колючую проволоку по соседству с нашей частью находился инфекционный госпиталь. Условия для больных в нем были ужасные. Например, в отделении с заболеванием гепатитами на одно койко-место приходилось по пять солдат. Спали там по очереди (двое спят, а трое сидят на полу возле койки). Для многих единственным лечением было питье отвара верблюжьей колючки. Отвар наливался в большие баки в коридоре. Не хватало ни лекарств, ни систем для переливаний. Прием пищи осуществляли в несколько смен, так как тарелок, ложек, кружек недоставало. Тогда сотнями эвакуировали больных в Ташкентский госпиталь. Причем, больных с разными инфекциями (брюшной тиф, малярия, гепатит и другие) везли в одном грузовом самолете. Были больные, у которых одновременно присутствовали три страшные инфекции — малярия, брюшной тиф и гепатит. Сочетание этих инфекций называли "букетом".

Что касается завшивленности, то это был бич. Во время боевых действий ребятам приходилось спать на камнях под открытым небом и неделями не возвращаться на базу. Они стелили нижнее белье на камни и сверху били камнями, затем, вытряхнув, одевались. С боевых действий ребята возвращались оборванными, грязными. Иногда одежда висела клочьями, так как нередко с гор приходилось в прямом смысле слова сползать.

Несмотря на сложную обстановку, экстремальные условия, гибель товарищей, все же присутствовала "дедовщина". Свои своих били нещадно. От издевательств некоторые шли на самоубийство. В отделения поступали ребята с переломами челюстей, со сбитой надкостницей голени.

Один солдат прожил под полом восемь месяцев. Его считали без вести пропавшим. Осенью, когда настали холода, он, заболевший^ пневмонией, истощенный, обессиленный, обросший, выполз из подпола и потерял сознание. Его уложили на носилки и отнесли в отделение. При нормальном росте вес его не достигал 40 килограммов. В нем еле теплилась жизнь. Оказалось, что питался он по ночам на помойках. Он был эвакуирован в Союз. От перенесенных страданий его психика вряд ли когда поправится.

Приезжали к нам и артисты. Дважды с концертами был Иосиф Кобзон. В 345-ом десантном полку выступала группа артистов в составе Валерия Леонтьева, Александры Яковлевой и артистов, снимавшихся в кинофильме "А зори здесь тихие"...

Экспромтом мы пригласили женщин на чашку кофе. Артисты расспрашивали нас о жизни в ДРА, рассказывали о себе. Концерты и встречи с артистами незабываемы, особенно на чужой земле.

***

Из Кабула мы возвращались с медикаментами и спешили добраться до наступления сумерек. Наш БТР раскалился на солнцепеке, так как целый день стояла невыносимая жара. По шоссейной дороге минули Теплый Стан и выскочили на равнинную местность. Отъехав семнадцать километров от тамошней станции, мы вынуждены были остановиться, т. к. преградили путь вооруженные солдаты. То были наши постовые. Нам сообщили, что на данной трассе наступил комендантский час и дальше следовать запрещено. Мы были вынуждены съехать с дороги в сторону и остаться тут же на ночлег. Поначалу все шло нормально, нас пригласили на пост поужинать. Тогда я первый раз увидела окопы и то, как наши ребята жили под землей в маленьких землянках. Окопы были широкие и разветвлялись в разные стороны. Одни вели к землянкам, другие к танку. Танк был вкопан в землю так, что над поверхностью возвышалась лишь башня со стволом. Сверху он прикрывался маскировочной сеткой. А кругом был ровный ландшафт.

Для ночлега мне выделили маленькую землянку. Но уснуть не удалось. Наверху разгорелся бой. Я слышала грохот какой-то техники, крики, стрельбу из автоматов. В голову лезли мысли одна страшней другой. Я сидела под землей и чувствовала, как сужается жизненное пространство.

Утром услышала стук в дверь — принесли завтрак.

***

Не хочу драматизировать, но были дни, когда за сутки поступало до 150 раненых и надо было всех обработать. Особая тяжесть ложилась на хирургов, анестезиологов и сестер реанимации и хирургии, у некоторых из медперсонала наблюдались психозы. В таком состоянии Антонина из нашего отделения рвала свои прекрасные волосы и билась головой о батарею. У Лены из реанимации также наступил психоз. Подавленное состояние проходило не сразу, как будто что-то вырывали из души. Лена после Афганистана закончила медицинский институт и сейчас работает врачом.

* * *

Можно долго описывать все, что было пережито нами на той бессмысленной афганской войне.          

Л. КАШОВА.

г. Белый.

От редакции: Любовь Петровна Кашова единственная в районе женщина, принимавшая участие в войне в Афганистане и награжденная медалью "За боевые заслуги".